Главная › Статьи › Общество
Общество
Huge Hugh Hefner: охуенный Хуй Хефнер
23.06.2011 5912 5.0
Когда интервьюер спросил мою мать, гордится ли она мной, она ответила: «О да, но я бы не менее гордилась, если бы он был миссионером». Позже я сказал ей: «Мама, но я ведь и был миссионером».

Хью Хефнер


Приговор пожизненного счастья Хью Хефнеру вынесло Провидение, а приводить его в исполнение взялся он сам.

Жизнь этого человека стала и до сих пор является рафинированным воплощением мечты любого мужчины, женщины, гермафродита. Причём это жизнь долгая и, я бы сказал – вечная.

Ознакомление с биографией Хью Хефнера стало для меня открытием бытия, а вернее, подглядыванием в бытие, которое свершалось и вершится одновременно с моим, но о котором я знал понаслышке и не представлял той мощи и яркости, которые косвенным образом влияли и на мою жизнь - обеспечивали свободу писать всё, что мне сексуально вздумается.

Читать биографию живого великого современника – это познание самого себя, ибо, читая её, ничего нельзя списать на далёкое прошлое, а истины, которые тебе открываются, предстают перед тобой либо укором, либо предостережением, либо вдохновением. И ты, вольно или невольно, сравниваешь свою жизнь с великим современником и либо признаёшь своё ничтожество, либо предаёшься зависти, либо продолжаешь делать своё дело с ещё большим азартом, узнавая то же Провидение, приговорившее тебя к той жизни, которую ты сам приводишь в исполнение.

Хью Хефнер (Hugh Hefner) родился 9 апреля 1926 года. Христианствующие родители любили Хью и его младшего брата, заботились о них, но никаких эмоций не проявляли. Ни поцелуев, ни объятий, ни криков. О сексе не произносилось ни слова. Однако по семье пронеслась тайная сексуальная драма: 61-летнего деда по отцу арестовали за то, что он хватал двух девочек десяти и одиннадцати лет за пиздёнки. Его посадили на год (тогда такое не приравнивалось к убийству, как это делается сейчас), а жена его сняла комнату рядом с тюрьмой, чтобы регулярно его посещать (не отказалась от мужа, не развелась – видно потому что всего год дали. Так мякими приговорами за мягкие преступления сохранялись семьи).

Как повлияло на Хью это событие, я могу только воображать. Воображу так – он испугался и на малолеток никогда не запрыгивал.

Отец работал с утра до вечера, и когда маленький скучавший по отцу Хью однажды поцеловал его в щёку, тот так смутился, будто Хью взял отца за яйца. С тех пор Хью больше не пытался проявлять свои чувства по отношению к отцу. Все невымещенные эмоции Хью переключились на рисование комиксов, увлечение кинематографом и на прочие источники фантазий и мечтаний.

В школе Хефнер, чтоб его полюбили девочки, стал щёголем, вёл журналы, назвался Хефом вместо Хью, участвовал в театральных представлениях, сделал любительский фильм, где также и актёрствовал, короче был в центре внимания у девочек и активно целовался и, вполне возможно, хватал их за груди и залезал в штанишки. Но самое главное, что он оставался девственником. (Трудно поставить рядом два слова: «девственник» и «Хефнер». Но в то время они шли рука об руку.)

После школы Хефнер пошёл в армию. Так как он умел печатать на машинке, то его после курса общей подготовки взяли писарем. В процессе годовой службы, которая продлилась до всеобщей демобилизации в 1946 году, он часто ходил на танцульки, завёл кучу подружек, но, несмотря на рукоприкладства к разным частям девиц, всё ещё оставался девственником (чем дальше, тем всё труднее и труднее это представить).

Хефнера поразили антисемитизм и расизм, которые тогда свирепствовали в армии. Мать научила его, что все люди равны и оцениваются по делам, так что все разговоры не по делу ему были чужды. (Позже, на гражданке, по этой же причине он через несколько месяцев работы начальником отдела кадров ушёл, не желая участвовать в притеснениях негров и евреев при приёме на работу.)

Юный Хью Хефнер
Воспользовавшись привилегиями для демобилизованных, Хефнер поступил в колледж, где училась его давняя зазноба Милли Уильямс (Mildred Williams). Два года они занимались чем угодно (он – психологией, она целилась на училку), но только не еблей – Милли боялась забеременеть. А Хефнер по-прежнему девственник (фантастика какая-то)!

Наконец, когда Милли уже заканчивала колледж, они решили совокупиться, поехали в маленький городок и в грязненьком мотеле перепихнулись. И тут же единогласно разочаровались в столь долгожданном процессе. Милли, скорее всего не кончила, а, может, даже ей больно было, а Хефнер кончил, но быстро и не туда. Тем не менее, оба от девственности, наконец, избавились.

Итого, решили жениться. Хотя сильная любовь была у них лишь тогда, когда они были в разлуке, а чуть вместе, то ругань да тоска. Но никуда было не деться – путь в те времена был предначертан: познакомился с годной девушкой, а за этим женитьба, дети, хорошая работа и – ишачь всю жизнь.

В колледже Хефнер редактировал студенческий журнал Shaft, куда он писал статьи, рисовал карикатуры и придумал там рубрику «Студентка месяца», куда помещалась фотография какой-нибудь смазливки и описание её внеполовых достижений. Эта рубрика оказалась предтечей подобной рубрики в будущем Плейбое с той разницей, что фотография месячной красотки там была голой.

Огромное впечатление на Хефнера произвело вышедшее исследование Альфреда Кинси о сексуальной жизни американских мужчин, и особливо такие выводы: если выполнять все существующие антисексуальные законы, то 95 процентов мужчин должно сидеть в тюрьмах за сексуальные преступления. Наши моральные требования и лицемерие в сексе привели нас к неописуемой неудовлетворённости, преступности и несчастью.

А тут ещё оказалось, что невеста Хефнера, ставшая школьной учительницей, переспала с учителем физкультуры. Для соблюдавшего верность Хефнера это оказалось сильнейшим ударом: измена ведь – не что-нибудь. Правда, Милли, привела веские женские аргументы для утешения жениха: мол, переспала всего один раз и, мол, никакого удовольствия она не испытала.

Милли Уильямс и Хью Хефнер
Хефнер продемонстрировал своё великодушие (которое для него весьма характерно и впредь), простил Милли и женился на ней в 1949 году.

Жить поначалу они стали в доме его родителей в Чикаго, часто производя ебальные стоны, которые смущали родителей, так что мама должна была сказать сыну, чтобы молодожёны приглушили страсти. Хефнер признавался, что через год после свадьбы, он любит жену больше, чем в день свадьбы.

В результате в 1952 году родилась девочка (через много лет взявшая на себя рушившуюся империю отца и спасшая его и её от разорения), а в 1955 году родился мальчик (который вышел гомосексуалистом и о котором папа никогда не упоминает – может, также и потому, что жена подстроила вторую беременность против воли Хефнера).

Милли, чувствуя вину за свою измену, позволяла мужу лёгкие интрижки и принимала, неизвестно какое по активности, участие в первых групповых совокуплениях, которые начал устраивать Хефнер. Так, он невзначай переспал с женой брата. Или он с Милли и другой парой еблись в одной постели, но жёнами якобы не менялись. Он также снял любительский порнофильм на квартире у друга, где он и баба еблись в масках, чтобы их никто не узнал. Потом у него была годовая связь с ебучей медсестрой, которая в этом деле была яркой противоположностью его жене, уровень сексуальности коей был слишком низок для мужа.

Так что нужные тенденции у Хефнера прослеживались с первых сексуальных шагов. (Забавно и то, что в спальне супругов висели в качестве украшения обрамленные рентгеновские снимки груди Милли и Хефнера. В этом я узрел милую связь с обложкой моей книги «Мускулистая смерть», для которой я использовал рентгеновский снимок своей головы.)

Хефнер работал на разных работах, писал тексты к рекламам в универмаге, потом трудился в редакции журнала Esquire, затем в редакции журнала Art Photography, где печатались фотки голых тел (ню – по-искусствоведчески) и потому в редакции стоял постоянный страх, что почтовое ведомство запретит рассылку непристоя. Одно время Хефнер даже работал в детском журнале. Всё не напрасно – он набрался журнальных знаний, которые вскоре весьма пригодились.

В 1951 году Хефнер издал книжку своих комиксов про чикагскую ночную жизнь. Книжка привлекла внимание и оказалась относительно успешной. Он почувствовал вкус славы: выступления на радио, телевидении, кое-какие денежки. Хотел было с партнёром начать журнал с комиксами про Чикаго, но не удалось найти спонсоров.

К декабрю 1952 года Хефнер почувствовал себя в рабочем, семейном и ебальном тупике. Он осознал, что надо менять жизнь, причём кардинально. К тому времени он понял, что в морали «нет абсолютных стандартов, а вместо них следует измерять каждый отдельный поступок по количеству счастья или несчастья, которые он приносит людям».

И вот Хефнер решился сделать то, о чём мечтал – издать собственный журнал, причём о сексе, о том, что интересовало его больше всего. Он чувствовал, что и всех мужчин он интересует больше всего. В 1953 году, когда ебля считалась тотальной крамолой и одобрялась только в браке с целью размножения только в миссионерской позиции, Хефнер решил провозгласить на всю Америку, что ебля, причём вне брака – это прекрасное и здоровое дело, что голая баба – это не ужас, а прелесть, что «красиво жить не запретишь» и надо модно одеваться, вкусно есть, покупать быстрые и роскошные машины и другие дорогие вещицы, с помощью чего успешно соблазнять тех же самочек. Неча, мол, копить на будущее – живи сейчас и с красивыми бабами. Он писал: «В нашем обществе есть тенденция жить ради завтрашнего дня. И когда ты так живёшь, он никогда не приходит». (Вот и я писал в своё время: «Откладывать жизнь на потом – прискорбная форма мечты».)

Обложка первого номера журнала Playboy
Первый номер журнала должен был стать «пощёчиной общественному вкусу», чтобы произвести неизгладимое впечатление на публику, и потому Хефнер купил права на печатание фот голой Мерилин Монро, отснятых когда-то для календаря, который так и не вышел. Хефнер засадил эти фотки в первый номер Playboy. Чтобы издать его, он занял деньги у кого только мог, заложил мебель и сделал нужные шаги по распространению первого номера – благо он уже имел опыт в журнальном деле. Хефнер сам написал и отпечатал на машинке статейки про то и про сё и склеил журнал на своём картёжном столике в квартире, где он жил со своей семьёй.

Успех Плейбоя был полный и мгновенный. Сразу пошёл в работу второй номер, в появлении которого Хефнер не был уверен, готовя к печати первый, и поэтому он даже не указал на нём его номер.

Публикация в журнале высококачественных фотографий обнажённых женщин на мелованной бумаге и продажа такого журнала в киосках и по подписке – такое было в то время революцией. Разумеется, обнажённые тела в журнале окружались весьма респектабельными статьями, карикатурами и шутками, а это было исключительно важно для Хефнера, ибо революцию он хотел делать бескровную (уж точно не проливая своей крови). Позже он чётко формулировал свою стратегию: «We're trying to project an acceptable rebel voice» (мы стараемся выступать с приемлемой мерой протеста).

В первых номерах Playboy он обрушился на викторианские сексуальные традиции и на женщин, которые заманивают мужчин в брак, чтобы потом, разведясь, получать с них пожизненно деньги. Он рассматривал это как покушение на мужскую свободу. Получалось, что внебрачный секс предохраняет мужчину от западни брака, а моногамия – это искусственный анахронизм, придуманный попами. Мол, полигамия – вот это да. И опять тут же в качестве аргумента фотография очередной голой бабы.

Какой здравый мужик да ещё в те времена не клюнул бы на такие просексуальные проповеди? Число молящихся на Playboy стало неудержимо расти.

Всевозможные попы и моралисты бросились тявкать на молодого Плейбоя и кусать его за икры (с целью повалить и взять за горло). В 1955 году глава почтового управления не выдал лицензию на рассылку журнала, называя причиной отказа его непристойность. Хефнер подал в суд на почту и заявил, что почтовый администратор должен заниматься не редактированием журналов, а доставкой почты. Суд признал правоту Хефнера, да к тому же постановил, чтобы почтовое ведомство выплатило ему 100.000 долларов за понесённый ущерб.

Хефнер, в отличие от многих либералов того времени, был антикоммунистом, поскольку свобода слова, тем более сексуального слова была возможна только при капитализме. Так что Плейбой являлся оружием в холодной войне, поскольку демонстрировал, как хорошо жить при капитализме. В 1959 году Никсон ездил в Москву открывать «Выставку достижений народного хозяйства» США и заявил, что американское изобилие, а не оружие выиграет холодную войну. Помню роскошные каталоги американских автомобилей, и у каждого из них стояла или сидела в нём роскошная женщина. Но что меня потрясло больше всего – это названия цветов машин: одна, которую в СССР обозвали бы красной, именовалась в каталоге имеющей цвет «брызги Бургундского». А ведь именно такие машины и такие женщины заполняли журнал Плейбой. Так что Плейбой не только радикально менял нравы в США, но и содействовал разрушению CCCР, открывая прослышавшему о журнале советскому народу глаза на способ жизни много лучший, чем на благо Советской власти.


Хрущев и Никсон на американской выставке в Москве в 1959 г.

В том же 1959 году Хефнер мирно (что для него характерно в отношениях с женщинами) развёлся со своей женой.

Журнал Playboy рос, цвёл, плодоносил. Редакция полнилась красивыми женщинами – как сотрудницами, так и желающими обнажиться для фотографии в «Плейбое», ну и конечно, переспать с главными помощниками Хефнера, а ещё лучше – с ним самим. В то время, как поведал Хефнер, он имел якобы по 15-20 связей в год. Видно, ему теперь память изменяет, или под связью он имел в виду не просто разовую еблю на столе редакции (которых было просто не счесть), а женщин, с которыми он встречался по нескольку раз.

Как бы там ни было, но в редакции все еблись друг с другом. Если в других фирмах связи между сотрудниками были запрещены, то здесь они всячески поощрялись и были основанием не только для служебного повышения, но и для поднятия духа.

Тем не менее, дисциплина в редакции тоже поддерживалась – так, Хефнер запретил ассистенткам и секретаршам жевать на работе резинку.

Джеймс Бонд был (и есть) любимым героем Хефнера. Ян Флеминг посетил редакцию в 1960 году и сказал на радость издателю, что Бонд, будь он реальным лицом, непременно был бы читателем Плейбоя.

Хефнер стал расширять своё деловое и идеологическое влияние. Он открыл ночные клубы под тем же названием Плейбой. За членство мужики платили приличную сумму и получали за это возможность входа, чтобы пускать слюней на зайчих (Bunnies) – официанток, которые были одеты в закрытые купальники, к заду которых был пристёгнут ватный хвостик, который должен был вызывать ассоциации с заячьим. А на голову насаживали нечто, напоминающее заячьи уши. Мужики от этого вида баб, кончали себе в коктейли и залпом их выпивали. По закону официанткам этим запрещалось общаться с клиентами на территории клуба и даже давать телефоны для встречи вне клуба (чтоб Хефнера не обвинили в насаждении проституции). Но, разумеется, те, у кого были хорошие деньги, ебли этих зайчих во все их хвосты и уши.



Попутно Хефнер стал делать телепередачи, где он, хозяин огромной квартиры, а потом – особняка, организовывал вечеринки, на которых выступали знаменитости, танцуя с красотками. Одна из таких программ называлась «Playboy Penthouse». (Не потому ли вскоре Боб Гуччионе, подражавший формату Playboy, выбрал название для своего журнала Penthouse?) Через некоторое время Хефнер – уже не в Чикаго, а в Лос-Анджелесе – сделал телешоу Playboy After Dark.

Затем начались постройки отелей с казино, создание книжных и пластиночных издательств, агентства манекенщиц, лимузинового сервиса, финансирование фильма Романа Полански «Макбет», и ещё чёрта в ступе, и всё – под названием «Playboy». Так что не без оснований Хефнер начал считать себя самым успешным человеком из всех, кого он знает, и называл себя без всякой ложной скромности – гениальным. Противоречить этому мог только завистник.

Хефнер создавал о себе прижизненную легенду, которая, по его убеждению, должна была укреплять позиции журнала – он был олицетворением плейбоя, именем которого именовался журнал и все фирмы в империи Хефнера.

В 1960 году Голливуд решил (с подачи самого Хефнера) сделать о нём фильм. Хефнер имел в виду фильм, рассказывающий историю его жизни и успеха, но студия предоставила сценарий комедии об издателе, запутавшемся в женщинах. Комедия Хефнеру была не нужна – ему нужна была эпопея. Стали исправлять сценарий, но так и не сделали, как это хотелось Хефнеру, и к 1963 фильм похерили.

Для Плейбоя писали лучшие писатели и журналисты и платились им самые высокие гонорары, что было великим стимулом для привлечения талантов, которым предоставлялась полная свобода выражения мнений вплоть до резкой критики самого журнала и Хефнера.

Так как Playboy критиковали все кому не лень с точки зрения нравственности и морали, то Хефнер решил обстоятельно ответить по всем пунктам и написал пространное эссе «Философия Плейбоя»

Оно начало печататься в журнале в декабре 1962 года и продолжало печататься с продолжением в 25 номерах. Всё это время Хефнер сидел на таблетках speed, к которым он пристрастился. Они позволяли ему не спать в течение нескольких суток, да ещё отбивали аппетит. Он выпивал несметное количество банок Пепси-колы, почти ничего не ел, а коли ел, то junk food, отощал и впадал в параноидальное состояние борьбы за правильность каждого слова, каждой запятой в тексте, перечёркивая и исправляя несметное количество раз написанное им и его ассистентами. На Хефнера работала группа редакторов, которые искали нужные исторические материалы для подтверждения его тезисов и многократно переделывали, согласно его указаниям тексты, тоже не спали сутками, еле-еле успевая подготовить очередную порцию эссе в идущий номер.

В эссе Хефнер обрушился на христианство как на давильню человека, секса и радости потребления.

Ральф Гинзбург писал, что это самый сильный удар по цензуре за всю историю США. Но другие критики канючили, что вся эта философия – лишь предлог для делания денег. А ещё один выдал, что все хефнеровы теоретизирования не скроют простого факта, что большинство американцев будут платить большие деньги, чтобы посмотреть на голые сиськи.

Если всё, о чём философствовал Хефнер, было, по сути, действительно связано с обоснованием собственной ебли и свободы ебли для других, то и вся критика на моральных и религиозных основаниях была связана с обыкновенной чёрной завистью, которую к нему испытывали все критиканы, признаться в которой большинство не смело даже самим себе.

Однако многословие хефнеровского эссе, в конце концов вызывает лишь утомление, ибо борьба с инстинктами на уровне логики всегда обречена на провал, общество с его смертельным врагом – сексом, никогда не примет его в той мере, в которой хочется каждому человеку – в виде свободной и обильной ебли с мечтаемыми партнёрами. Потому-то одна фотография голой бабы являлась гораздо более мощным оружием, чем тысячи слов.

Арт Бухвальд ухмылялся: «Многие боятся, что Хефнер завоюет Америку – не силой, а сексом».

Именно секс делает общество бессильным, и потому оно выживает только с помощью ограничения и контролирования секса.

Вот почему последующие журналы Penthouse и Hustler (не считая множества им подобных, но менее известных) двинулись в сторону изображения гениталий, а не логики их правомерности. Само существование гениталий есть аргумент, опровергнуть который можно пытаться только членовредительством. Потому-то общество боится больше всего порнографии, а не интеллектуальных статей, которые обосновывают её полезность, законность, естественность и пр.

Но не буду сам вязнуть в теоретических словах. Вот словесные картинки.

В 1967 после поездки в Лондон Хефнер резко изменил свой образ жизни – он стал есть здоровую пищу и спать ночами. Начал делать физические упражнения, сменил гардероб на более яркий, стал больше возлагать обязанностей на редакторов и помощников, ибо почувствовал, что может сломаться под тяжестью империи, которую он воздвиг и которая была непосильна для одного. Сексуальная жизнь его тоже активизировалась, он вспоминал, что в 60-х каждую ночь он спал с новой девушкой. Это был фон, на котором развивались его продолжительные романы. И потому он никогда не страдал долго от любовных разлук.

В юности я додумался до теории «достойной замены», состоящей в том, что все любовные страдания полностью аннулируются, если разлука с одной женщиной сменяется близостью с другой женщиной, которая так же или более хороша, чем та, с которой разлучился. Хефнер всякую теорию подобного рода («лучшее лекарство от любви – другая любовь») воплотил в жизнь наглядно и убедительно.

Барбара Кляйн
В 1968 году он познакомился с восемнадцатилетней Барбарой Кляйн (Barbara Klein). На его приставания девственница отчеканила стандартную фразу «вы мне в отцы годитесь» и, чтобы утвердить свою девичью простоту, добавила: «Я никогда не встречалась с теми, кто старше двадцати четырёх». Хефнер ответил: «Ну и что? Я – тоже».

Но нет такой бабы, а тем более девственницы, которая бы устояла против денег и славы, так что после соответствующей обработки Барби призналась, что Хефнер ей уже больше не кажется старым. Она была студенткой университета в Лос-Анджелесе. Ухажёр в то время жил в Чикаго и посылал ей цветы в студенческое общежитие в таком количестве, что она раздавала их всем девушкам. Барби признала, что Хефнер знает, как ухаживать за девушкой. Ей ли, восемнадцатилетней девственнице, было знать, что значит уметь или не уметь ухаживать. Под «умением ухаживания» для женщины подразумевается обилие и щедрость затрачиваемых на неё денег. Тем не менее, Барби отказывалась расстаться с девственностью, потому что это для неё означало total commitment (принятия на себя полных обязательств). Женщины в длинный перечень этих обязательств включают долгосрочную еблю только с ней, а также трату денег и времени только на неё. С Хефнером Барби удалось добиться этого, лишь заменив слово «только», на «преимущественно».

Ломалась (торговалась) Барби несколько месяцев. Хефнер даже поехал знакомиться с её родителями. Все эти излишества он мог себе позволить ради развлечения, ибо тем временем ёб множество других баб. Это – в отличие от общенародно пропагандируемого ухаживания всухую, не ебясь ни с кем, доводя себя до умопомрачения, когда от невыносимой похоти согласен женишься на всякой суке, которая, пока не кончил, кажется тебе красавицей. Но подумать только – сколько девичьей подлости и расчётливости надо было этой Барби иметь, чтобы месяцами (!!!) с Хефнером целоваться, жаться, истекать пиздой и всё равно не давать. Какая жестокая торговля и наглая проституция! Но именно такое поведение именуется нравственным.

Ещё раз можно лишь подивиться терпеливости и благожелательности Хефнера.

А когда на Валентинов день 1969-ого Барби наконец согласилась дать Хефнеру на его знаменитой круглой кровати, над которой светилось зеркало, она в своих воспоминаниях не радовалась оргазмам, которых, быть может, поначалу Хефнер не мог в ней вызвать, а пишет, что она была в психологическом шоке после ебли и лишь с облегчением думала, что хотя бы теперь не надо будет об этом деле волноваться. Не слишком лестный отзыв о хефнеровской сексуальной заботе о её наслаждении.

После дефлорации они вскоре отправились с тремя парами хефнеровых друзей на курорт в Мексику. Хочется надеяться, что там они устраивали оргии, но, прослеживая отношение Хефнера к своим любимым бабам, он мужиков к ним не подпускал. Однако марихуану они там курили – это засвидетельствовано. Кстати, как и то, что Хефнер наркотиками не интересовался и, зная об этом, никто в его присутствии не нюхал популярный тогда кокаин и тем более не кололся. Для Хефнера марихуана была редко приемлемым максимумом.

Бобби Арнстейн
Именно поэтому совершенно абсурдным стало сфабрикованное обвинение против него в потреблении и распространении кокаина. В 1974 враги в правительстве и церкви затеяли травлю знакомых Хефнера, чтобы они дали показания на Хефнера, будто он раздаёт им кокаин на вечеринках в его особняке. Никсоновские псы (а Хефнер значился в позднее обнародованном списке врагов Никсона) жестко допрашивали и засудили Бобби Эрнстейн (Bobbie Arnstein), главную помощницу, правую руку Хефнера, бывшую его разовую любовницу, которая его обожала, но которая действительно использовала наркотики на стороне, никак не связанные с Хефнером. Ей присудили 15 лет тюрьмы, но предложили свободу, если она скажет, что наркотиками её снабжал Хефнер. Она отказалась, и в январе 1975 года, не выдержав давления следователей, прокурора и прочих бандитов, покончила с собой, приняв кучу снотворных таблеток. В предсмертной записке она писала, что все обвинения её и Хефнера в распространении наркотиков не имеют никаких оснований, и что Хефнер, что бы о нём ни говорили, высокоморальный человек.

Хефнер, потрясённый смертью своей преданной подруги и соратницы, наперекор советам адвокатов, широковещательно продолжал борьбу и добился того, что все обвинения с Бобби Эрнстейн были посмертно сняты. Следователи и прочие извинились, но, увы, никто публично не уничтожил тех, кто затеял этот процесс. А это было бы единственной формой восстановления справедливости.

В 1980 году была убита Дороти Страттен (Dorothy Stratten) – одна из красивейших и милейших плейбоевских «Plyaymates of the year». Её застрелил муж и выеб труп в зад, а потом застрелил себя. Они были женаты всего несколько месяцев, и Дороти согласилась выйти за него замуж только потому, что чувствовала себя обязанной ему за то, что он уговорил её, тогда молоденькую продавщицу, пойти и сфотографироваться к представителю Playboy, который приехал к ним в город, чтобы найти местных красоток для пополнения Хефнеровского гарема и журнала. Девицу сразу выписали в Лос-Анджелес, и все в неё буквально влюбились. Хефнер с ней переспал разок-другой для порядка, а друг Хефнера, кинорежиссёр Богданович (Peter Bogdanovich) предложил Дороти роль в своём новом фильме и, разумеется, они сразу стали любовниками. Когда она объявила своему сутенёру-мужу, который рассчитывал разбогатеть на её карьере, что она хочет с ним развестись, и попросила отпустить её в доказательство его любви к ней, он решил доказать иначе: купил пистолет и совершил этот смертельный трюк. Гибель Дороти была горем для всех в Плейбое – глядя на неё в оставшихся документальных кадрах, прекрасно понимаешь, почему она вызывала к себе такую всеобщую любовь.


Дороти Страттен и Питер Богданович

Но самое болезненное и подло-несправедливое для Хефнера произошло, когда свихнувшийся от горя Богданович в 1985 году издал книгу, посвящённую жизни и смерти Дороти Страттен, где обвинял своего бывшего друга Хефнера в том, что тот косвенно виноват в смерти Дороти тем, что подверг его любовницу психической травме, втянув её в светско-сексуальную жизнь. Богданович корил Хефнера, что, мол, вся его философия и индустрия созданы лишь для того, чтобы ему было легче переспать с множеством красавиц. (Додумался-таки, умник!) Тем временем, Богданович переспал с матерью покойной Дороти и женился на её младшей сестре.

В итоге, испугавшись суда, Богданович публично извинился перед Хефнером.

В тот же период в стране работала комиссия, возглавляемая министром юстиции (Attorney General) Эдвином Мизом (Edwin Meese), потратившая десятки миллионов народных долларов, чтобы доказать, будто порнография толкает людей на преступления, а потому её нужно запретить. В списке первых врагов человечества именовался Хефнер с Плейбоем в руках. В результате весь учёный мир посмеялся над псевдонаучными выводами этой комиссии. И хотя ходу этим выводам формально не дали, но инквизиторство это достаточно попортило крови невинным людям.

Всё это послужило причиной инсульта, который хватил Хефнера в 1985 году. Но благодаря интенсивному вмешательству врачей и использованию экспериментального лекарства, он через месяц уже был на ногах в полном здравии. Однако краткий период, когда у него был лёгкий паралич и он не мог читать и связно выражать свои мысли заставил его задуматься над жизнью так, как он давно не думал. Испугавшись инсульта и ослабевшего здоровья, Хефнер решил жениться и стать моногамным. Ведь в моногамию бросаются только от страха и слабости, в том числе и сам Хефнер.

Кимберли Конрад
Всю жизнь ему сказочно везло, повезло и на этот раз. Подвернулась очередная звезда Плейбоя Кимберли Конрад (Kimberley Conrad), которая ему пришлась так по вкусу, что в 1989 году он на ней женился. Она родила ему двух мальчишек, Хефнер тоже радовался отцовству, как мальчишка, и прожили они с Кимберли десять лет, пока она не перестала давать Хефнеру, а начала совокупляться с дворецкими и охранниками, которыми полнился особняк и в которые набирались молодые и красивые самцы. Хефнер это обнаружил, но не воспылал местью, не убил, не выгнал, а лишь огорчился, купил ей дом напротив, в котором она там стала жить с детьми, а раз в неделю Кимберли с мальчишками притопывали к Хефнеру на обед. Вроде официально до сих они пор даже не развелись.

Как первая жена изменила верному Хефнеру, так и вторая сделала с ним то же самое. Быть верным Хефнеру было явно противопоказанно.

Хефнер горевал недолго, понял, что молодой бабе захотелось молодого мяса, и сам взялся за свеженькое мясцо, которое с готовностью заполнило его особняк, изрядно очищенный Кимберли от самочек.

Все снова стали довольны, и обильная хефнеровская ебля, возрождённая виагрой, вернулась на круги своя. Хефнер после разрыва с Кимберли ещё раз убедился, что брак – это действительно смерть страсти и что моногамия – это пытка.

Дочка Хефнера от первого брака Кристи (Christie) стала раскручивать Плейбоевскую империю, так как её папашка увяз в ебле, перестал интересоваться бизнесом и империя Playboy стала разваливаться. (В начале 2009 года Christie ушла из Плейбоя – с 1982 года отпахала президентшей, а начала работать там с 1975-го). Кристи избавилась от убыточных предприятий и добавила порнографические прибыльные бизнесы, чем папаша Хефнер был недоволен – он всегда был против порнографии. Хочется надеяться, что лишь по политическим соображениям, а не по практическим.

Благодаря передаче управления дочери, у Хефнера появилось больше времени для развлечений, но он всегда следил за происходящим в компании и принимал в нём участие.

Последние годы приобрело большую популярность телевизионное reality show «Girls Next Door», где показаны карьеры, в которые впихнул Хефнер своих трёх недавних любовниц. Это даёт Хефнеру деньги, да ещё он стал сдавать особняк и его окрестности с зоопарком, бассейном, гротом и всякой всячиной разным фирмам для устраивания там приёмов и вечеринок. На мероприятиях этих он появляется как свадебный генерал, за что ему в карман сыпятся дополнительные деньги.

Продолжение здесь
Михаил Армалинский
Источник

Теги:Hustler, Playboy, Penthouse, эротика, Hugh Hefner, Хью Хефнер, ню-арт

Читайте также

Комментарии