Продолжение. Начало здесь

Конкуренция в обнажённости

В 1962 году вышел первый номер журнала Eros, который издал Ральф Гинзбург (Ralph Ginsburg). Как и Хефнер, он раньше работал в журнале Esquire. Вышло всего четыре номера «Эроса», после чего Гинзбурга засудили и посадили в тюрьму. А журнал в твёрдой обложке «Эрос» был много невиннее, чем Playboy.

Гинзбурга посадили с помощью подлого крючкотворства: не за непристойность журнала (в этом его не могли обвинить из-за очевидной его невинности), а за pandering – «совращение» с пути истинного с помощью рекламы этого журнала, рассылавшейся по почте. Я вижу несколько причин, почему государство и прочая дрянь так тяжело обрушилась на Гинзбурга.

Во-первых, название журнала использовало ужасное слово Eros, которое напрямую связано с еблей. Тогда как слово Playboy – весьма нейтральное по смыслу и может означать вполне не связанные с сексом вещи.

Во-вторых, Playboy назывался «журналом для мужчин», а мужчинам американская мораль прощает мелкие сексуальные игры, тогда как Eros был направлен также и на женщин и девушек (журнал общеобразовательный). А развращать женщин и детей позволить было нельзя.

В-третьих, Гинзбург был еврей, в отличие от христианина Хефнера, а потому особенно мозолил глаза государственным и моральным антисемитам.

4 ноября 1968 года вышел первый номер нью-йоркского еженедельника Screw, издававшегося Эл Голдстейном (Al Goldstein).

Так как это была всего лишь газета с чёрно-белыми фотографиями, то с Плейбоем она конкурировать не могла, но зато составляла мощную идейную конкуренцию Плейбою, суть которой сводилась к тому, что Screw открыл американцам, что у женщин есть не только груди и обнажённые, но сжатые ноги, но также и пизда. Однако чёрно-белость пизды, лишавшая её притягательной розовости, не могла ошарашить так, как это сделал цветной Hustler на мелованной бумаге. Однако Scew подал много идей, которые подхватили и развили цветные секс журналы.

В 1969 появились объявления о выходе нового журнала Penthouse, который Боб Гуччоне (Bob Guccione) привёз из Англии в Штаты. Реклама с ружьём, нацеленным на логотип Playboy предупреждающее возвещала: «Мы отправляемся на охоту за зайчихами!»

Формат «Пентхауса» был весьма похож на плейбоевский, но в «Пентхаусе» сделали шаг по направлению к пизде. Позы женщин на фотках были покруче, да ещё делались заходы в лесбианство, фетишизм, тройственные союзы – в противовес красивеньким бабёнкам со сжатыми коленками в Плейбое. Гуччоне атаковал «Плейбой» как старомодный и архаичный журнал, поддавая жару с помощью скандальных интервью и разоблачений знаменитостей.

Началась (теперь смешная, а тогда не на шутку) конкуренция, кто покажет больше лобковых волос. Из номера в номер с 1970 года «Пентхаус» и следующий за ним Playboy зарастали лобковыми волосами всё больше и больше.


Боб Гуччоне

В меморандуме для редакционных работников Хефнер написал, что теперь лобковые волосы не являются табу, если они показываются со вкусом (вкус лобкового волоса во рту весьма неизбывный). Когда Хефнера спросили в интервью, готова ли публика к виду лобковых волос, он ответил – спросите Бога, который их там поместил. Правда, Бог поместил ещё много чего, помимо лобковых волос в тех же окрестностях, но об этом разговора не заводили.

Чтобы конкурировать с «Пентхаусом», Хефнер стал выпускать журнал Qui с французским акцентом, где бабы размахивали лобковыми волосами, но Qui переманивал читателей не у Penthouse, а у самого «Плейбоя» и дохода он не давал. Так что Хефнер его продал в 1981 году.

В 1974 году вышел первый номер журнала Ларри Флинта (Larry Flynt) Hustler. По сравнению с ним «Пентхаус» выглядел консервативным, как «Плейбой» – по сравнению с «Пентхаусом». «Хастлер» показывал розовую мякоть преддверия влагалища с растянутыми в стороны малыми губками.

Стараясь отгородиться от лобовой лобковитости «Пентхауса» и тем более от розовой и сверкающей плоти в «Хастлере», «Плейбой», тем не менее, решил показать свою «кузькину мать», и в 1975 году впервые напечатал лесбиянок, а в следующем номере аж женскую мастурбацию. Разумеется, пизды нигде видно не было. Такое свободомыслие вызвало возмущение у рекламодателей «Плейбоя». Главный редактор того времени Артур Кретчмер (Arthur Kretchmer) (тот самый, который хотел опубликовать «Тайные записки 1836-1837 годов» Пушкина только при условии, что я ему предоставлю доказательство их подлинности) признал, что «Плейбою» впредь надо быть более осторожным, «чтобы не пересекать границу между чувственностью и вульгарностью».

А ведь именно полное уничтожение этих границ и есть цель сексуальной эволюции, которая некогда непристойное и вульгарное делает приемлемым и общепринятым. Каким образом женская красота (а именно ею является пизда) может быть интерпретирована как вульгарность?

Хефнер принял, как всегда, мудрое решение – прекратить соревнование кто больше покажет пизды и сделать шаг назад. Он объявил миру и рекламодателям, что Playboy не будет соревноваться с новыми журналами в открытости пизды, что его журнал не является порнографией и пр. и пр.

Снова по коммерческим, а также и по искренне личным Хефнера соображениям восторжествовало викторианское прошлое под маской высокого вкуса – назад к сжатым ногам и сокрытым лобковым волосам!

В 1976 году Хефнер приказал публиковать в «Плейбое» романтические истории, объяснив своё решение так: «Когда имеется романтическая история переходящая в секс, тогда атаковать секс становится сложнее».

А ведь по сути, чем занимался Хефнер, не показывая пизды, так это продолжал утверждать, что в женщине есть нечто запретное, постыдное, страшное – но сокрытие это происходило под предлогом возвышенности вкуса и борьбы с так называемой вульгарностью. Однако такой подход продолжал внедрять в мужчин и женщин негативное отношение к пизде, противореча всей сексуально-революционной деятельности Хефнера. На каком-то уровне пизда начинает устрашать его, прочих и общество и вдобавок вызывать отвращение. Так, даже в «Хастлере» никогда не показывали менструирующей пизды, или пизды, мочащейся или на фоне вылезающего дерьма из ануса. Другими словами, женщину в – пусть и с усилием – приемлемых обществом журналах всё равно оставляют полураздетой на разных уровнях.

Так называемая свобода изображения женской красоты, которая борется с тайной женской красоты (не забывайте, что женская красота это есть пизда) состоит не в уничтожении границ, а в сохранении некой границы. Поскольку движение это не поступательно во времени, а возвратно-поступательно (символизирующее движение в пизде) то граница эта, в зависимости от терпимости общества, в разные времена перемещается от полного запрета на показ пизды до раскрытой пизды. Но всегда даже в самом либеральном обществе устанавливается некая граница, пресечение которой карается законом. И на этом держится тайна пизды.

Сексуальная же революция неизбежно содержит в себе ограничение и боязнь, ибо она явление общественное, а не индивидуальное, и, как и всякое общественное явление, самоограничивается, создавая нравственный ли, моральный ли, эстетический ли предел обнажения пизды.

И только отдельным личностям под силу рвануть к полному обнажению пизды, и это-то и сделает их изгоями или преступниками, ибо одиночка окончательно раздевает женщину – до костей, то есть обгладывая до костей.

А вокруг в то время появилось масса мелких журналов вроде Gallery, Genisis и прочих, которые как мелкие хищники откусывали кусочки рынка, которым завладели три гиганта (Playboy, Penthouse и Hustler).

Не следует забывать и об истинно литературном журнале Evergreen, который издавал Барни Россет (Barney Rosset), владелец книжного издательства Grove Press. Именно он впервые издал в Америке Лоуренса (1959), а затем Генри Миллера, Берроуза и не вылезал из судов, куда затаскивало его по обвинениям в публикации непристоя правительство США, военизированные феминистки и религиозная шушера. Россета эти суды и провокации разорили, а Хефнер вылезал из любых ям, в которые его спихивали, и снова петлял зайцем с зайчихами.

А вся-то борьба, все трагедии и шум были о голом короле, вернее, о голой королеве, которая есть пизда. Сексуальная революция, раскрученная Хефнером, началась с публичных изображений голых бёдер, потом она перескочила на волосы на лобке, затем явились чуть разведённые ноги, где большие губы не раскрыты, потом разведённые ноги, где большие губы раскрыты, но не раскрыты малые. А уж после этого и малые развели, чтобы показать вход во влагалище и клитор.

Хорошо, что у женщин не десять пар губ, а то бы их раскрытие заняло ещё двадцать лет, чтобы, наконец, узреть вход во влагалище.

Тот же уровень общественного «ума» наблюдался и в литературе: когда Россет издал «Любовника Леди Чаттерлей», то на суде эту книгу называли порнографией и растлением американского народа. Когда после этого он издал «Тропик Рака», то к тому времени «Любовника Леди Чаттерлей» уже называли замечательным произведением беллетристики, а «Тропик Рака» стал воплощением ужасной порнографии и растлевал американскую молодёжь. А когда вскоре Россет издал Naked Lunch, то «Тропик Рака» превратился в восхитительный роман, а Берроуз оказался воплощением самого дьявола.

Как можно после всего этого, а также всего, что происходило на протяжении веков, принимать всерьёз мораль, нравственность и прочую дрянь? Но нас заставляют принимать их всерьёз, когда набрасывают удавки, которыми перекрывают дыхание телу и духу.

Если в СССР в конце 50-х и начале 60-х боролись со стилягами, тунеядцами и за высокий урожай, то в Америке боролись с сексом – с не меньшей силой, но с большей глупостью. После этого в 70-х и 80-х в СССР боролись с влиянием буржуазной идеологии и по-прежнему за высокий урожай, а в Америке продолжали бороться с тем же сексом. Итого, в России всегда борются за урожай, а в Америке всегда сражаются с сексом.

Но если раньше в США судили за использование в литературе слов fuck и сunt, то теперь судят четырнадцатилетнюю девушку, которая поместила свои собственные обнажённые фото на MySpace. Причём ей предъявлена статья по распространению детской порнографии.

Учил, учил Хефнер и прочие сексопросветители Америку сексуальному уму-разуму, а всё бес толку. Заставь дурака богу (пизды) молиться – так он лобок отшибёт.

Попутно с демонстрацией пизды революционным явлением стало проскальзывание в неё негритянского хуя. Ебля всегда подразумевалась, чуть белая и чёрная фотографировались вместе даже с закрытыми бёдрами. В «Плейбое» таких пар не было, и первую чёрную centerfold сделали в 1965 году. «Пентхаус» опубликовал голые с лесбийским уклоном фотографии негритянки Ванессы Уильямс (Vanessa Williams) в 1984 году, за что её лишили почётного звания Miss America. Но это не помешало ей сделать блестящую карьеру певицы и киноактрисы.

Однако когда Флинт поместил в «Хастлере» фотографии чёрного и белой якобы занимающихся еблей, то он за это в 1978 году получил пулю в позвоночник.

Хефнер всегда выступал против расизма и в своих телевизионных шоу и вечеринках устраивал смесь негров и белых, что тогда было невидалью. Потому несколько южных штатов отказались транслировать эти шоу.

Но нигде никто не найдёт фотографии Хефнера, обнимающего негритянку. Неужто такой любитель женщин остался холодным к чернокожим да заодно и восточным красоткам, за исключением песенных объятий? Уж слишком он однообразен в своих сексуальных вкусах – недаром он признавался в одном из интервью, что пуританское воспитание всё ещё продолжает оказывать на него влияние.

Подглядки

Хефнеру удалось балансировать на грани приемлемости, не раздвигая ей ног. Принципиальное различие между Хефнером, Гуччоне и Флинтом, которое спроецировалось в их журналы и стало их эстетическим кредо, состоит в степени приближения к пизде и углубления в неё. А именно: Хефнер показал обнажённые бёдра, Гуччоне показал разведённые ноги. Флинт показал растянутые малые губы. Этим определилось всё и прежде всего – выживаемость в обществе. Гуччоне не выжил, так как стал полумерой, средней точкой среди усиливающихся полярностей. На этой неустойчивой середине продержаться невозможно: либо иди в романтику «Плейбоя», либо – в пизду «Хастлера».

Трудами этих подвижников теперь понятие «полуголая женщина» оказалось весьма относительным. Если по Хефнеру это женщина, которая обнажила груди, но скрывает бёдра, то можно считать, что Хефнер показывал в «Плейбое» обнажённых женщин, то есть с обнажёнными бёдрами.

Однако, согласно Гуччоне, понятие «полуголая» должно означать женщину, которая полностью обнажила тело, но ноги не развела. Он в «Пентхаусе» оголил женщин, раздвинув им ноги и обнажил их на более высоком уровне.

А вот Флинт своим «Хастлером» научил, что женщину можно считать полуобнажённой даже с разведёнными ногами, пока она не растянула малые губки, и только тогда она становится поистине обнажённой.

Я же считаю, что женщина полуобнажённой быть вообще не может. Она может быть обнажённой на треть и на две трети. По моим критериям, я называю женщину обнажённой только тогда, когда в ней заполнены хуями все три отверстия. Если же женщина с хуем только в пизде, то я её считаю обнажённой лишь на треть.

Есть немало мужчин, которые предпочитают ебать, отводя взгляд и нос от пизды, вид и запах которой их отвращает, страшит или угнетает. Но если женщина развела ноги и мужчина радуется открывшемуся ландшафту и аромату и не использует это движение женских ног только для того, чтобы поскорей засунуть член, то он пойдёт взглядом дальше, вглубь, куда как раз его и приглашает флинтовский «Хастлер». Вот потому-то и загнулся прежний «Пентхаус» как вялая полумера.

Хефнер же обслуживает «Плейбоем» романтиков, которых полно даже среди ёбарей, причём, можно смело предположить, что он сам им и является. С уверенностью можно было бы это утверждать, только если бы удалось понаблюдать, как он ебёт своих баб. (Одна из его любовниц пишет о слухах, что всё, происходящее у него в спальне, записывалось на видео. Вот до чего добраться бы для полного портрета Хефнера). Но есть много косвенных доказательств, использование которых часто бывает достаточно, чтобы доказать даже убийство, а чтобы доказать романтичность по отношению к пизде, косвенных доказательств может хватить и подавно.

Романтичность отношения Хефнера к пизде исходила из его общей романтичности. Так, он заваливал дорогими подарками своих баб, которые должны были быть счастливы только тем, что им позволили жить в его дворце. Одной возлюбленной он дарил подарки ежедневно в течение нескольких лет. Он также умудрялся жить долгие годы с разного рода истеричками, закатывающими скандалы.

Средний заработок девицы, которую он поселял у себя в особняке, составлял около ста тысяч долларов в год, не обкладываемых налогом. Он (по сведениям десятилетней давности) платил каждой по тысяче в неделю на карманные расходы плюс бесплатная квартира в его дворце, плюс любая самая изысканная еда, которую она заказывала, проговорив желаемое в телефонную трубку, плюс медицинская страховка, плюс оплачиваемые походы к косметологу, маникюрщицам и прочим волосовыдиралам. Хефнер даже оплачивал операции по наращиванию грудей. Имея длиннющую очередь красавиц, он, вместо того, чтобы выбрасывать за порог любую взбунтовавшуюся неблагодарную блядь и брать другую, нянчился с ними и терпел чуть ли не семейные скандалы.

Одной его сильно любимой предложили учиться актёрскому искусству, чтобы хоть как-то заполнить её безделье, на что она сказала, что актёрским искусством она полностью овладела, раз играет так, что Хефнер думает, что она его любит (даже имени этой неблагодарной суки называть не хочется).

Ну не добрейший ли человек Хефнер после этого?

Не следует забывать, что Хефнер занимается мультимиллионной благотворительностью, и если в ебле (потусторонней жизни) он, судя по всему, думает только о себе, то в повседневности (посюсторонней жизни) он изрядно думает о других. И если первое может быть огорчительно для его девиц, то второе радостно для всего человечества.

Тягу Хефнера не ко всем красивым женщинам, а исключительно к молодым, не старше 24 лет, многие из которых попадались ему девственницами, можно объяснить тем, что мужчина чувствует себя в максимальной сексуальной уверенности и безопасности с неопытными женщинами, а с девственницей так вообще, что бы он ни сделал, всё воспринимается ею как сексуальная истина в последней инстанции. Тем более, что Хефнер не позволял девушкам и в особенности его главным любовницам с кем-либо совокупляться, кроме него. Таким образом, он пытался лишить девиц возможности сравнить его сексуальные возможности и предпочтения с тем, что им могли показать другие мужчины.

Как же можно пренебрегать женщинами с 25 до тридцати лет, тридцатилетними, сорокалетними и даже ...летними? Настоящий плейбой любит всех женщин.

Кстати, одно из сексуальных предпочтений Хефнера – заниматься еблей, облив себя baby oil. То есть ему нравится елозить своим телом по женскому с минимумом трения. Можно представить, что для девственницы такая масляная ебля может показаться единственно нормальной. (Согласно античной басне, девственница вышла замуж за мужчину, у которого воняло изо рта. Она уверилась, что вонь изо рта – это общее качество всех мужчин.)

Возлюбленная Хефнера поздних лет (после того как он стал жить со второй женой раздельно) пишет, что Хефнер просто плавал в этом масле, от чего многие девицы получали молочницу (yeast infections). Заболевание это может возникнуть, только если это масло попадает во влагалище, а для этого Хефнер, видно, смазывал этим маслом не только свой торс, но и хуй. То есть женской смазки ему было мало. Получается, что либо он ничего не делал, чтобы пизда начала сочиться, либо бабы были к нему так равнодушны, что оставались сухими.

Предпочитать какое-то масло женским пиздяным сокам – это кое-что говорит о мужчине.

(Нигде не говорится о венерических заболеваниях, которые Хефнер должен был бы обязательно подхватить, поимев столько сотен женщин, но сообщается про грибок на ногах, подхваченный в армии, который он скрывал, нося белые носки даже при ебле.)

Любовница пишет, что некоторые девицы, живущие в особняке, симулировали трёхмесячные месячные, только чтобы не ебаться с Хефнером. Это значит, что он так брезгливо относился к менструальной крови, что упоминание о ней было достаточным, чтобы не прикасаться к женщине. Что же это за любитель женщин, который отвращается от того, что является одной из женских сутей? Вот уж истинный романтик.

Хефнер оплачивал своим девицам и процедуры по удалению волос на теле – а это значит, что он не любил лобковые, промежные и задовые волосы у женщин. Тоже симптомчик для мужчины.

Если Хефнер не мог терпеть менструальную кровь, то можно с уверенностью сказать, что анальный секс и тем более дерьмо, легко являющееся наружу при глубоких заходах, тоже вызывали у него отвращение.

Всё это – типичные симптомы романтика, который мало заботится о наслаждении женщины, считая его автоматически у неё возникающим, как результат его собственного наслаждения.

И действительно, все девицы-приживалки в хефнеровом поместье говорили, что отношения строились только на желаниях Хефнера (хотя он всегда щедрый и милый), что им приходилось подстраиваться под все его прихоти.



Его любимой комбинацией была группа самок, где он был единственным самцом. Разумеется, что один мужчина едва ли может до конца удовлетворить даже одну женщину (ту, которая имеет кое-какой опыт), а об удовлетворении одновременно двух и более, не может быть и речи. Разумеется, он сталкивал девиц языками и клиторами, чем они могли снимать часть своего напряжения, но можно смело сказать, что по окончании оргии полностью удовлетворённым мог быть только сам Хефнер.

Девушки же находили себе радость с мужчинами на стороне, несмотря на все усилия Хефнера держать их пизды только для себя.

Романтичность Хефнера, которая отражалась в журнале тем, что он показывал ретушированные женские тела без пизд, ярко демонстрировала себя и в реальной жизни. Через некоторое время после возникновения главенства Барби Клейн, Хефнер тайно от Барби завёл себе ещё одну постоянную девицу Карен Кристи (Karen Christy), якобы лишь для ебли – она в этом деле дополняла ему нечто, чего не хватало у Барби. Скорее всего – блондинистость, так как Барби была шатенкой. Барби не знала о существовании конкуренции, и он ёб Кристи, пока Барби отсутствовала, а когда та приезжала, выпихивал Кристи через задний выход особняка в поджидавший её лимузин. Однако Барби узнала о сопернице и со скандалом выехала из особняка, сняла квартиру, но вскоре вернулась. Потом ушла насовсем. К тому времени она уже попробовала других мужчин.

Кристи после скандала ушла жить к подружке в квартиру, а Хефнер побежал её искать, нашёл и клянчил, чтоб вернулась, пока та не снизошла. А ведь у него было вокруг подобных девиц как грязи, мог ведь он сказать – проваливай, коль не желаешь делать, что я хочу – недаром же он провозглашал себя доминирующим самцом. Хефнер не собирался жениться ни на Барби, ни на Кристи, не хотел иметь с ними детей. Оказывается, что романтик согласен отдать власть и деньги, ради конкретной пизды, и они не делают романтика умнее. Благо, Хефнер был достаточно умён, чтобы не отдать всю власть и все деньги.

Романтичность может оставаться даже во время оргии. Особняк его был легализированным местом для оргий, которые он устраивал для знаменитостей. В июле 1968 года в его апартаментах в Лос-Анджелесе он устроил оргию на семьдесят человек.

Здесь Хефнер очень осторожно объясняет, каково быть на оргии.

Он признаётся, что, несмотря на то, что большое количество людей обеспечивает эмоциональную безопасность, он имеет свойство всё равно эмоционально вовлекаться. Опять-таки романтик, что должно весьма ограничивать свободу его движений, чувств и предпочтений.
Кроме того, он берётся говорить о моральности и аморальности, что можно лишь извинить его умением политически балансировать на общественно приемлемых позициях.

Однако в старости, когда женщины и особенно девушки смотрят сквозь тебя, не замечая твоего существования, и взгляд их останавливается только на твоей руке, если в ней пачка долларов, тогда приходится отказываться от романтики хотя бы частично, что и делает Хефнер.

Близкая приятельница Хефнера, глядя на окружающих его девиц, спросила его: «Не думаешь ли ты, что эти девушки здесь из-за твоих денег, а не из-за тебя самого?»

Хефнер материалистично ответил: «Мне не важно из-за чего они здесь, главное, что они – здесь» (и сразу выгнал из спальни одну из девиц, у которой вдруг началась менструация).

Уравниловка равенства

Равенство между мужчиной и женщиной определяется прежде всего тем, что женщина должна получать сексуальное наслаждение от ебли не меньшее, чем мужчина. Но так как женщина способна на гораздо более продолжительное наслаждение, чем мужчина, то о равенстве при традиционном (один на один) положении вещей не может быть и речи. Если мужчина после первого оргазма обессиленный отваливается от женщины до лучших, вторых времён, то женщина после первого оргазма только начинает свой путь наслаждений, по которому её может, не медля, повести второй, третий и последующие мужчины.

Сексуальная свобода для «девушек по соседству», girls next door, которую провозгласил Хефнер, оказалась для большинства из них великим разочарованием, ибо девушки и женщины, решившись разводить ноги не только для мужей, взамен получали так называемую фрустрацию от невежественных и эгоистичных мужчин, дорвавшихся до их пизд и кончающих в лучшем случае через минуту. В итоге женщины обозлились на Хефнера и компанию хуеобразных, обещавших им золотые горы наслаждений, а на самом деле в лучшем случае предоставлявших золото долларов, и организовались в феминисток, самые радикальные из которых решили, что мужчины вообще не нужны, а женщины могут удовлетворить друг друга со знанием дела, ибо оно – их общее. Однако впрямую им было ни осознать истинную причину, ни выразить, а потому феминистское движение ополчилось на изображение женщин как сексуальный объект (недоёбанный мужчинами объект). Они утверждали, что такое отношение является эксплуатацией женщин. Ещё бы, возбудили и бросили – что может быть более унизительно для женщины, чем недоведение её до оргазма?

Объектом этих резонных недовольств феминистки, как и следовало ожидать, выбрали прежде всего Playboy и в 1969 году начали серию протестов. Феминистки рассердились, что Хефнер спровоцировал их на сексуальную свободу, но не обеспечил мужчинами, способными женщин удовлетворить. А те малопривлекательные из женщины, но всегда готовые ебаться, не могли привлечь мужиков, которые развратились красотками из «Плейбоя» и хотят только им подобных.



Хефнер – как в Плейбое, так и в личной жизни – следовал утверждению, что женщины должны свободно заниматься сексом, но свободу множества партнёров оставлял только себе и мужчинам. Женщинам же он предопределял еблю только с одним. В то же время Хефнер утверждал, что женщина должна знать своё место (быть дополнением к мужчине, тогда как на самом деле три мужчины есть дополнение к одной женщине) и выражал недовольство растущей силой женщин, которые начинают конкурировать с мужчинами (в сексе женщины всегда оказывались победительницами.)

Хефнер утверждал, что миром управляют мужчины и так это должно оставаться.
На страницах Плейбоя и вне их Норманн Мейлер (Norman Mailer) забил тревогу, что женщины становятся более мужеподобны, агрессивны, менее нежны и более похотливы.

Смазливая журналистка-феминистка Глория Стейнем (Gloria Steinem) нанялась зайчихой в один из Клубов Playboy и проработала там несколько недель, чтобы изучить изнутри, что это такое. Затем в двух номерах журнала Show Глория описала свои впечатления-приключения. Никаких криминальный разоблачений там не было, но в форме дневника она описала день за днём унизительную и нудную работу «зайчих». Но ведь именно такая работа у всех официанток, но зато в «Плейбое» у них была возможность подцепить богатого клиента, сотрудника Хефнера или даже его самого, что не раз бывало.

Глория описала, как гости приставали к ней и другим официанткам, как с наиболее богатыми ожидался ногоразвод (мой неологизм - патентую). Заканчивается репортаж такой слезоточивой сценой: она возвращается с работы усталая и видит на улице проститутку, которая ей улыбнулась и Глория улыбнулась в ответ. Проститутка стояла готовой к ногоразводу. «Во всяком случае, она выглядела более честной», – влепляет заключительный аккорд Глория.

О бог ты мой, какой ужас! Ведь зайчихи жаждали продать своё тело, как и все остальные женщины. Потому-то они и шли в клуб «Плейбой», а не в Perkins, чтобы продать себя подороже.

Статья вызвала дополнительные проклятия «Плейбою» со стороны не сумевших выгодно продаться баб – а таких, как известно, большинство.

Между тем, Глория флиртовала с Хефнером, пыталась его соблазнить, но у него не хватило на неё времени, так что она с горя писала ебливые статейки в Vouge и Glamour.

Так и не добившись Хефнера, Глория совсем ошалела и стала во главе феминистского движения против порнографии.

Хефнер был удивлён, как женщины, которых он, как ему представлялось, освободил от оков, чтобы те могли беспрепятственно ебаться, обернулись против него. Но его двойной стандарт, разрешавший мужикам ебаться направо и налево, а женщинам – только направо, да ещё не давая им достойного и заслуженного удовлетворения, вызвал взрыв у формально освобождённых женщин. Одно дело быть неудовлетворённой, живя без мужиков, а другое дело – позволить себе ебаться и всё равно оставаться неудовлетворённой, это уже оскорбление двойное. Уж коль Хефнер и прочие сказали для мужчин А, то нужно было сказать и для Б. А ещё лучше не сказать, а сделать.

Хефнер любит появляться в сопровождении нескольких баб. Если бы он действительно любил женщин, он бы расхаживал лишь с одной, да ещё с одним-двумя молодыми самцами. Этим бы он демонстрировал заботу об удовлетворении желаний женщины.

А то какой пример для подражания он подаёт самцам всего мира? Иметь множество не удовлетворённых тобою женщин? Такого рода поведение является вовсе не сексуальной революцией, а старой песней.

Что делать? А вот что

Хефнер с помощью Плейбоя постарался выйти из викторианства, жестоко подавляющего секс – к высвобождению желаний под предлогом узаконенного американской конституцией «стремления к счастью» (persuite of happiness). Однако счастье, изображаемое и излагаемое в «Плейбое» разит недоговоренностью и недоделанностью, ибо он не показывал девиц с хуями в дырках, а только это и есть счастье. То, что Хефнер делал в «Плейбое» – это лишь намекал на счастье, обещал его. Именно поэтому он так идеально вписался в общество, которое построено на обещании, а не на исполнении желаний. Хефнер делал легализованной мечту, а не реальность.

Обилие изображений просто голых или голых и ебущихся тел создаёт мнимое изобилие секса, ибо цель желаний – изобилие доступной женской и мужской плоти.

Пора кончать с картинками, клипами, недостижимыми мечтами. Пора поставлять мясо, свежее, вкусное, доступное и красивое, ибо всё до сих пор было обманом, но теперь генетика сможет доставить наслаждение не единицам, подобным Хефнеру, а буквально всем. Генетика сделает женскую красоту (понимай, как хочешь) повсеместной и доступной.

Порнография – это шаг к сексуальному освобождению через клонов. Сексуальная история человечества идёт по пути оживления сексуальных фантазий: сначала делали рисунки фантазий, затем – фотографии, кино, видео, трёхмерное изображение, человекоподобные механические куклы и роботы, а теперь дело неминуемо идёт к созданию клонов людей специально для ебли. (Клонировать животных для ебли уже возможно.)

Идеальный секс-журнал в нынешнем витруально-генетическом понятии был бы неким сайтом с демонстрацией всевозможной трёхмерной ебли со всевозможными партнёрами. Любой посетитель (посетительница) за некую общедоступную мзду могли бы заказать клоны персонажей, которые бы доставлялись электронно (то есть мгновенно) заказчику. После использования клона его (её) можно было бы расщепить на частицы и отправить на склад для будущего вызволения при нужде или просто в мусор.

Красота спасёт мир в том смысле, что когда наклонируют (наклонят открытым задом) любое желаемое количество красавиц, то войны, драки, споры из-за доступной красоты, присущие всей предыдущей истории человечества, прекратятся – красота в своём обилии и доступности спасёт мир.

Пока существует мастурбация во взрослом возрасте, она означает, что люди одиноки и неудовлетворены. Цель – уничтожить необходимость мастурбации обилием и мгновенной доступностью красивых женщин и мужчин. Поэтому в случайном одиночестве, у человека, настигнутого желанием, рука потянется не к своему хую или клитору, а к кнопке, нажатие которой предоставляет тебе в пользование желаемую плоть. А после удовлетворения твоих желаний она исчезнет от нажатия другой кнопки (или даже той же кнопки). Сперма будет собираться в специальном спермоприёмнике и каждый сперматозоид (коль здоровый) будет использоваться для оплодотворения клеток красавиц, которых будут искусственно множить, чтобы количеством они достигли количества сперматозоидов. Этими миллиардами и триллионами людей будет заселяться вселенная. Такое кардинально успокоит от волнений всяческих борцов за жизнь, то есть оплодотворённых клеток. Ведь отрицать жизнь в движущемся сперматозоиде или в женской мудрой яйцеклетке – просто безумно.

Когда смотришь на девиц в «Плейбое», неизбежно возникает желание: я хочу такую. И такую. И такую. Задача – не говорить по-хефнеровски «вот иди, ищи, веди переговоры (соблазняй), покупай», а найти возможность оживления картинки и обеспечения тотчасной ебли той, что захотелось.

В итоге, Хефнер и прочие не удовлетворяют желания, а лишь провоцируют их возникновение и рост да толкают народ в мастурбацию.

Настоящая сексуальная революция произойдёт лишь тогда, когда путь от желания бабы до получения её будет сокращён до мгновения.

Вот путь, по которому пойдут будущие хефнеры.