Даже не знаю, что сказать – и смех, и грех! В начале апреля этого года тогдашний директор русской службы радио «Свобода» Маша Гессен попросила у меня встречи и предложила мне вести на радио передачу о правах человека. Поскольку я четвертый год без постоянной работы, а тема мне знакома и достаточно интересна, я согласился.

Я слышал, конечно, что радио «Свобода» сотрясают бесконечные скандалы, но это давно стало притчей во языцех. Перед приходом нового директора из редакции уволили чуть не половину журналистского коллектива, наивно полагая, что таким образом можно будет улучшить качество вещания. Впрочем, уволенные хоть и шумно возмущались, но компенсации приняли, забастовки не устраивали и в суд за восстановлением своих попранных трудовых прав не обращались. Ни в российский, где они живут, ни в американский, где находится работодатель.

В апреле я выпустил три программы «Частный случай», столько же подготовил в портфель, но не успел еще подписать контракт, как грянул новый гром – вместо прежнего директора из Праги прислали нового, Ирину Лагунину. По заведенной традиции снова выгнали часть персонала, теперь уже расчищая место под ранее уволенных. Выход моей программы приостановили до 15 мая, объяснив, что после возвращения Кристины Горелик с ее правозащитной программой, надо будет подумать о новом формате моей передачи. Я согласился: Кристина хороший журналист, почему бы не совместить усилия.

В конце мая укатившая в Прагу Ирина Лагунина пояснила мне по телефону, что имела в виду не 15 мая, а 15 июня, и вообще, вокруг меня слишком много скандалов. Она сообщила мне, что правозащитное сообщество имеет ко мне претензии, поскольку я не поддержал бойкот радио во время работы директором Маши Гессен. Что это за анонимное «правозащитное сообщество», кто именно имеет ко мне претензии, когда, кем и каким образом был объявлен «бойкот» так и осталось неизвестным.

Я попытался объяснить Лагуниной, что устраивался на работу не к Маше Гессен, а на радио «Свобода» и мне, в сущности, безразлично, руководит редакцией Маша, Ира или еще кто-нибудь. Менеджмент – дело корпорации, а мне как журналисту важна моя работа. К тому же, я сюда не просился – меня пригласили. «Что же это у вас на радио, – расспрашивал я Лагунину, – как новое начальство, так будто революция, и новая власть не хочет отвечать по обязательствам старой?» Лагунина сурово промолчала, а потом сказала, что вопрос можно будет решить после 15 июня.

После 15 июня я опять позвонил и услышал, что денег для моей программы нет и до октября разговаривать не о чем. Честно говоря, мне это более смешно, нежели грустно. Даже то, что до сих пор (уже середина июля) мне не заплатили за работу, сделанную в апреле, меня не очень удивляет – склоки и жульничество часто оказываются рядом.

Я не собираюсь тормошить общественное мнение или обращаться к президенту радио «Свобода», с которым мы знакомы больше тридцати лет – с тех самых пор, как Кэвин Клосс, будучи корреспондентом Washington Post в Москве, приходил на наши диссидентские пресс-конференции. Я вполне проживу и без радио «Свобода», по-прежнему работая фрилансером и подрабатывая таксистом. Меня это нисколько не смущает.

Я лишь хочу отметить, что уровень «Свободы» резко упал еще лет 20 назад, когда на радио стали приходить советские журналисты. Они вытеснили прежний «эмигрантский» и «диссидентский» состав редакции и именно тогда «Свобода» утратила тот дух подлинного вольнодумства и самостоятельность, которыми так выгодно отличалась от остальных российских средств массовой информации. Это теперь вряд ли восстановимо.

Нынешнее возвращение ранее уволенных журналистов – мера, вероятно, справедливая. Не думаю, правда, что это сильно повлияет на уровень передач, но у меня нет абсолютно никаких намерений претендовать на чье-либо место. Однако справедливости ради замечу, что мое сотрудничество со «Свободой» началось тридцать пять лет назад, когда на радио читали выпущенные нами бюллетени Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях и мою книгу «Карательная медицина», за которую меня позже и посадили. В те времена за сотрудничество с радио «Свобода» мы не получали красивых окладов и золотых парашютов, а платили сами – статьями уголовных кодексов и лагерными сроками. Нынешний главный редактор русской службы Ирина Лагунина была тогда, вероятно, еще добросовестной комсомолкой и только готовилась поступать на факультет журналистики МГИМО.

Впрочем, кадровая политика – дело работодателя. Это пусть американских налогоплательщиков, на чьи средства содержится радио «Свобода», заботит эффективность радиостанции, кто как работает и кто чему служит. Однако деловой стиль и минимальный уровень приличий желательно соблюдать независимо от идеологического расклада.