Дорогая Надежда!

Не будучи оптимистом, я все же немного надеялся, совсем чуть-чуть, что г-жа Меркель и г-н Олланд привезут Вас из Москвы в своем «багаже». После всех давних и недавних соглашений, нарушенных Россией, этот конкретный жест мог бы придать хотя бы минимальное правдоподобие заявлениям г-на Путина, согласно которым он на самом деле стремится к переговорам. К сожалению, этого не произошло. Канцлер и президент вернулись с пустыми руками.

Вы остаетесь в Москве. В тюрьме. И продолжаете свою ненасильственную акцию. Как и сотни тысяч людей во всем мире, я обеспокоен, очень обеспокоен. Поскольку я сам практиковал ту же форму ненасилия, которую избрали Вы, я знаю, что такое голодовка, я понимаю Ваше сегодняшнее состояние духа и ума, сконцентрированных на цели, которую Вы поставили.

В то самое время, когда я думаю о Вашей акции, мне написал из Австралии мой друг, вместе с которым мы провели не одну ненасильственную битву. Он спрашивал себя и меня, каким образом было бы возможно использовать оружие ненасилия, чтобы попытаться прекратить украинскую трагедию. Именно эти две задачи – Ваша, стремящаяся утвердить Ваши собственные права, и другая, состоящая в том, чтобы попытаться использовать средства ненасилия для решения украинского вопроса – побудили меня сегодня написать Вам это письмо и просить Вас прервать Вашу акцию.

Думаю, никто лучше Ганди не сумел сформулировать сущность ненасильственного действия: сила истины. Этот тип действия, следовательно, подразумевает присутствие у собеседника способности выслушать и понять истину, отстаиваемую человеком, который проводит ненасильственную акцию. Так было в случае с движением за независимость Индии, которое, конечно же, имело перед собой колонизаторов, но одновременно и органы власти, представлявшие правовое государство, демократию, а также многочисленных граждан и ответственных политиков, глубоко приверженных ценностям демократии и правового государства. Так было и в случае с движением за гражданские права Мартина Лютера Кинга, которое боролось против сильнейших расовых предрассудков, но которое также имело перед собой правовое государство, демократию, людей, способных понять, что расовая сегрегация несовместима ни с этим самым правовым государством, ни с этой самой демократией.

К сожалению, совсем не таков контекст, в котором находитесь Вы. Вы имеете дело с режимом, где, по выражению Питера Померанцева, «ничто не является истинным, и все возможно», с политической системой, не просто отрицающей правовое государство и демократию, но и являющейся их прямой противоположностью. Во главе этого режима стоит человек, которые уже много лет мертв при жизни, человек, который дал зеленый свет уничтожению десятков, сотен, тысяч людей в Санкт-Петербурге, в Москве, в Волгодонске, в Грозном, в Мариуполе, в Дебальцево…

Дорогая Надежда, я хорошо понимаю, что альтернатива – жизнь, Ваша жизнь – также сложна. Она означает оставаться в тюрьме в условиях сегодняшней российской пенитенциарной системы. Я также хорошо знаю, как это трагически доказало дело Магнитского, что это заключение само по себе полно опасностей, и что оно может оказаться долгим, потому что долог и медленен процесс мобилизации демократий. Но Ваша жизнь и Ваша сила ценны, очень ценны. Вы являетесь потрясающим символом сопротивления и решимости.

Мы нуждаемся в Вас, чтобы здесь, в странах, где это возможно, продолжать и усиливать ненасильственную борьбу, имеющую своей целью позволить западным демократиям адекватно оценить смертоносную политику путинской России и принять против нее адекватные меры. Уже слишком много людей погибло в России, в Чечне, в Грузии и в Украине. Вы нужны нам живая, чтобы продолжать эту борьбу за свободу и демократию: в Украине – сегодня, в России – завтра.

Со всем моим уважением и всей моей дружбой,

Оливье Дюпюи

Перевод с итальянского: Контуры