Вчера был проведен обыск дома у бывшего политзаключенного Бориса Стомахина, а сам он задержан. Скоро должен быть суд по мере пресечения. Он уже отсидел, будучи инвалидом, пять полных лет — с 2006 по 2011 — лишь за ненасильственное высказывание своего мнения.

Мнения, разумеется, далеко не всем симпатичного — он, как известно, будучи ультралиберальным антиимперцем, поддерживает все действия кавказского вооруженного подполья и абсолютно любые события, дестабилизирующие обстановку в России, ведущие к ее разрушению и созданию на ее территории новых, уже свободных государств и обществ. Он считает, что история российской диктатуры неотделима от истории русского народа и, более того, история русского народа является ее неотъемлемой частью. И это для него означает, что свобода оказывается возможной лишь в случае исчезновения русского народа, русской идентичности как таковой.

Тем не менее, все свои, для многих неприемлемые, позиции он высказывал на протяжении вот уже более чем 10 лет исключительно в мирной и ненасильственной форме — путем написания статей в сети, бесплатного распространения своей малотиражной (100экземпляров) газеты или же выходя на мирные митинги. В начале 2000-х несколько раз против него пытались возбудить уголовное дело. А затем он получил максимально возможный срок по сочетанию двух политических статей: 280-й (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности) и печально известной 282-й.

Но и находясь в колонии, он не прекратил своей деятельности, более того, он — единственный из политических заключенных — подвергал жесткой критике не только институты государственной власти, но и институты власти, происходящие из неформальных иерархий, складывающихся в среде заключенных. Он — единственный из политических заключенных, кто, будучи в колонии, писал (в своей обычной, крайне экспрессивной манере) не только о власти администрации, но и о самозваной иерархии заключенных, о дискриминации представителей «низших каст» этой иерархии — т.н. «петухов».

Все это время он сталкивался с прямой дискриминацией со стороны и российского «либерального» и «правозащитного» сообщества. Доходило до того, что из черновиков публикаций журнала The New Times, например, вымарывалось всякое упоминание его имени.

Выйдя из тюрьмы, он, несмотря на свое плохое здоровье и тяжелое материальное положение не прекратил своей деятельности и ничуть не изменил себе.

Продолжились и вызовы в полицию, и дискриминация со стороны «либеральных» оппозиционеров. Так, в результате, ряда крайне сомнительных процедур (фактически, по личному требованию Ильи Яшина), он был снят с выборов в Координационный Совет оппозиции. Практически все высказывания в его адрес, даже и формально поддерживающие, сопровождались разного рода унизительными эпитетами в духе «фрик», «сумасшедший» и им подобными.

И вот — новое уголовное дело, на этот раз по статьям 205.2 УК (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма) и, опять же, по 282-й. Новый обыск, задержание и вероятный арест.

Не имеет значения степень поддержки или неприятия его необычных для нынешней России и весьма радикальных политических взглядов, не имеет значения и степень симпатии к его экспрессивному стилю — но что, кроме глубочайшего уважения, может вызывать человек многие годы столь последовательно борющийся с государством и обществом за свое право быть собой? За свое право мыслить и говорить, несмотря ни на что.

Борющийся не как активист, революционер или политик, сообразуясь с политической реальностью, но как как диссидент — сообразуясь лишь с внутренней и интеллектуальной честностью, не стремящийся к политической карьере и общественному признанию.
Борющийся в таких условиях и так последовательно, как не делает сейчас практически никто.

Быть может, если хотя бы немногие россияне могли бы отстаивать свою — пусть совершенно иную, ни в чем не совпадающую со стомахинской — позицию, если бы хотя бы немногие были готовы столь последовательно отстаивать свое право на мысль и право на слово — мы бы жили уже в совершенно ином обществе.

Свободу Борису Стомахину! Свободу каждому!