В отличие от масла, которое можно размазать по бутерброду ровным слоем, свобода слова распределена по миру очень неравномерно. Ее больше на севере чем на юге; ее легче найти на западе, чем на востоке. Но даже при таком раскладе с ней иногда приключаются вещи самые невероятные.

Кто бы мог предположить, что свобода слова самым грубейшим образом будет попрана в колыбели прав человека – во Франции? Сначала, как и в некоторых других европейских странах, здесь запретили анализировать тему Холокоста. Под угрозой уголовного наказания. Истину установили как бы один раз и навсегда, сомневаться в ней – значит совершать уголовное преступление. Затем к Холокосту добавили геноцид армян в Османской империи. Событие, как и Холокост, действительно трагическое – в 1915-1918 годах в Турции и приграничных районах было убито 1,5 млн. армян. Об этом надо помнить, говорить, писать книги, снимать фильмы, искать ответы на нелегкие вопросы. Но только спорить об этом во Франции нельзя, потому что 23 января этого года французские законодатели приравняли такие споры к преступлению. Наказание – год лишения свободы или штраф в 45 тыс. евро.

Однако Франция – страна гибкая и многообразная. И слово президента (который инициировал этот законопроект) значит многое, но не все. Не согласные с законом депутаты Национального собрания созвали Конституционный совет, который 29 февраля постановил, что закон «представляет собой неконституционное попрание свободы выражения». Теперь президент Саркози будет сочинять новый закон на эту тему, но всегда найдется кто-то, кто сможет его одернуть.


Французы турецкого происхождения протестуют против принятия закона об уголовной ответственности за отрицание геноцида. Фото с сайта euronews.net

Хуже обстоят дела в тех странах, что южнее и восточнее Франции. Египетские власти запретили в стране прокат фильма «Выезд из Каира» – об отношениях коптской христианки и мусульманина. Против фильма возмущенно высказались более 50 деятелей киноиндустрии страны. Власти объяснили свое решение опасениями усиления «межконфессиональных раздоров», которые может вызвать фильм. По-видимому, это реальная причина, но почему в такой ситуации должна страдать свобода слова, а не религиозные фанатики, готовые на насилие ради торжества своих взглядов?

Еще хуже ситуация в российском Петербурге, где законодательные власти приняли 29 февраля закон, запрещающий пропаганду мужеложства, лесбиянства, бисексуализма, трансгендерности среди несовершеннолетних. Если в Египте власти ограничивают свободу слова, стараясь не допустить конфликтов между фанатиками, то в Петербурге в роли фанатиков выступает сама городская власть. Допускаемое законом сексуальное разнообразие вызывает ханжеский протест у отцов города, и они с легкой душой ограничивают гражданские свободы, руководствуясь исключительно своими сексуальными предпочтениями.


Протест в Санкт-Петербурге против принятия закона о запрете «пропаганды» гомосексуальности. Фото с сайта article20.org

Мировое ЛГБТ-сообщество обратилось к губернатору Петербурга Георгию Полтавченко с требованием не подписывать закон, который приняло Законодательное собрание города. Под обращением собрано уже около 70 тысяч подписей. Однако это обращение вряд ли поможет. Еще в декабре прошлого года Полтавченко говорил, что этот закон «будет служить на пользу общественной морали». Какое отношение сексуальный выбор имеет к морали, Полтавченко, разумеется, не объясняет, но поскольку он заявляет, что «нет ничего омерзительней пропаганды таких вещей», то закон он, скорее всего, подпишет. На сей раз, свобода слова пострадает из-за того, что губернатор и большинство депутатов городского парламента предпочитают один вид секса другому.

Три этих случая наглядно показывают, что у свободы слова много противников, как на Востоке, так и на Западе; как в демократиях, так и в странах попроще. Разница состоит лишь в том, что в демократических странах варварским поползновениям можно противопоставить цивилизованную юридическую процедуру, в результате чего торжествует право, а не произвол. В России и Египте до этого пока не дожили.